Теперь передо мной встала очередная проблема, как мне понять, что я дошёл до конца пещеры, и как отсчитывать время? Как разобраться, что прошли уже сутки или двое? Я лишь предполагал, что прошёл час, два, три, но кто знает, сколько прошло времени в реальности? Если я совсем ничего не чувствую, может, я вообще уже давно упёрся в стену и стою на месте? Все это было нерадужно: я понятия не имел, что мне необходимо делать…

Белегорн начал движение обратно в город. Пока они направлялись в сторону пещеры вместе с Сэмиртоном, он явно чувствовал, что за ними кто-то следит, но он не стал ничего предпринимать, так как догадывался, кто бы это мог быть. Вот и сейчас он просто выждал, когда преследователь покажется. Отойдя от пещеры на достаточное расстояние, он остановился и стал ждать.

— Долго ты ещё собираешься прятаться? — Белегорн говорил как обычно спокойно, но при этом достаточно строго, смотря в сторону где пряталась Лаириэль.

Принцесса не была нисколько удивлена тем, что её заметили. Она, как никто другой, знала, на что способен Белегорн, и насколько он хорош в деле. Поэтому она сразу же вышла без каких-либо сомнений.

— Ты довольно долго преследуешь меня. Неужели в твоём сердце зародились какие-то подозрения по поводу меня? Ты перестала доверять мне?

Не считая человека, принцесса оставалась его первой и последней ученицей. Настоящей ученицей. Он всегда относился к ней строго, но с уважением, внутренне восхищаясь её успехами и огорчаясь её неудачам. Конечно же, он не собирался ей причинять какой-либо вред, но, зная её характер, от неё можно ожидать чего угодно, если в её голове зародилось семя сомнения и начало разрастаться. А он не мог сейчас посвятить Лаириэль во все происходящее, она не имеет к этому никакого отношения.

— Ты все это время делал вид, что не видишь меня. Для чего? — Принцесса начала говорить, подходя ближе к Белегорну.

— Разве это имеет значение? Лучше скажи, для чего ты решила следить за нами? Ты сомневаешься в моих методах обучения? Человек стал так важен для тебя?

Почему-то последние слова задели Лаириэль больше обычного.

— Мне плевать на человека, хоть он не такой уж и плохой, но все же. Мной движет чувство справедливости, а также немного любопытства. Я ни за что не поверю, что все случайно так получилось с боевым трансом. Да и с этой пещерой. Якобы ты пообещал ему рассказать про неё, лишь бы он себе не навредил, но тем самым ты и отправил его на верную гибель либо же вечное безумие. Непонятно, что из этого хуже. Отговаривая его от посещения этого места, ты тем самым подпитывал его жажду к силе. Зная, что человек не устоит перед таким быстрым способом стать могущественнее. И если бы я не знала тебя так хорошо, то, может, и поверила бы во все это, но, к сожалению, я знаю… И не поверю. Неужели ты тот самый Белегорн, который приложил руку к моему воспитанию больше, чем мой отец, ввязался во все эти интрижки и начал вести свою игру?

Пауза длилась около минуты, но казалось, что эта минута растянулась в вечность.

— Что ты знаешь об играх, дитя? Иногда даже у таких, как тебе кажется, великих воинов, нет иного выбора. Всё мы заложники определённых обстоятельств. Я не могу многого рассказать, но кое-что приоткрою тебе и, надеюсь, тебя это временно удовлетворит. Кто знает, быть может позже остальное ты все сама узнаешь… Все, что я делаю, не для того, чтобы навредить как-то человеку. Думаю, это глупо даже звучит. Во-первых, он спас меня. Во-вторых, если бы я хотел… ты и сама понимаешь. В-третьих, он же и попросил меня обучать его. Но доля истины в твоих словах имеется: я специально подвёл его к этой пещере. И сделал это так, чтобы он добровольно сюда отправился, чтобы он осознал все риски, переборол свои страхи и направился по пути силы. На этом все, большего сказать я не могу. Но ты должна понимать, я не стал бы врать, это не в моих принципах. Ты знаешь мои методы. Либо я промолчу, либо скажу столько правды, сколько посчитаю нужным. А всех, кто со мной не согласен я готов встретить своим клинком чести, — Белегорн говорил, смотря в глаза принцессе. Он знал, что она поверит ему, потому что он и не врал. Но вот будет ли ей этого достаточно? У принцессы и своих связей уже достаточно скопилось, и, если она вдруг пойдёт пытаться разузнать что-либо, ему ничего не останется, как остановить её. Потому что есть сила, которой даже он не способен противиться.

Лаириэль стояла молча и обдумывала сказанное. Ей лишь было непонятно, кто тогда за всем этим стоит. Ведь не сам же Белегорн решил так рисковать, не понятно для чего.

— Так и кто всем этим руководит? Кому это нужно? Ведь не сам же ты все это затеял?

— Не я. Но тебе пока что этого знать не следует. И я хотел бы попросить тебя никому об этом не распространяться и не расспрашивать. Это лишь создаст новые вопросы, которые сейчас ни к чему. Ты должна лишь знать, что это все на благо. Даже человеку не должно это навредить, — хотя по поводу последнего Белегорн и сам был не уверен, но он надеялся на успех.

Лаириэль стояла в замешательстве, она привыкла, что, если кому и можно здесь доверять, так это Белегорну. Всегда верен своему слову, максимально прямолинеен, относился к ней не как к принцессе или разбалованной девчонке, нежели все остальные, а только как к ученице, либо же, в некоторых случаях, как к другу, когда ей требовалось с кем-то посидеть, поговорить. Был строг и справедлив. И сейчас она смотрела и видела перед собой все того же Белегорна — мастера, учителя. Но во что он влез? Кто способен взять в оборот такого эльфа? Она думала, что даже её отцу вряд ли это удалось бы…

Пока я был обеспокоен потерей трех чувств, не заметил, как пропали также обоняние и вкус. Теперь я совсем ничего не чувствовал, у меня остался лишь мой разум. Было ощущение, словно я умер и превратился в какого-то призрака, который блуждает во тьме. Мне ничего не оставалось кроме того, как только идти вперёд и надеяться, что я не стою на месте, уткнувшись в стену. Да уж, ситуация более чем странная. Представляю, вот так кому-нибудь сказать, что не смог пройти задание так как не дошёл до конца пещеры, потому что уткнулся в стену и шагал на месте. Смех, да и только.

Для того, чтобы хоть как-то ориентироваться во времени, ну и плюс то, что мне все равно больше нечем было заняться, я начал считать шаги. Примерно приравняв один шаг к одной секунде. Для меня уже не имело значения, сколько я пройду, я хотел лишь понять, когда пройдут одни сутки, и начнутся другие. Честно говоря, подобное испытание даже для такой игры достаточно жёсткое: отсутствие каких-либо чувств, ориентирования в пространстве, да и вообще хоть какого-то понимания, что нужно делать, сильно напрягало. При входе в пещеру ведь, даже никаких оповещений не последовало, и меня все чаще посещала мысль: а не зря ли я через все это прохожу? Вся эта ситуация морально давила на мозги и, скорее всего, не для каждого человека подобное испытание окажется по зубам. Я и сам потихоньку начинал думать, что схожу с ума. Иду ли я или стою на месте, а может, я и вовсе уже упал и лёжа на земле просто дрыгаю ногами. Чем больше проходило времени, тем больше я был дезориентирован, и тем чаще меня посещали мысли все бросить. Но после этого меня посещали ещё более страшные мысли: даже если я захочу вернуться назад, смогу ли я понять, что правильно иду. Что развернулся ровно на 180 градусов, а не упёрся в стену?

Одна тысяча шагов. Две тысячи шагов. Три тысячи. Вроде сбился, но ничего страшного, плюс минус пару десятков шагов никакой роли не сыграют. Пять тысяч шагов. Десять тысяч. Пятьдесят тысяч шагов. Вот теперь мои мозги точно были повернуть набекрень. Я пытался в уме подсчитать, сколько мне необходимо сделать шагов. В итоге я пришёл к выводу, что около семидесяти тысяч шагов будет приблизительно равняться двадцати часам. Что, в принципе, меня устраивало. Семьдесят пять тысяч шагов пройдено: взял слегка с запасом, чтобы не попасть впросак. Вот теперь с чистой совестью можно садиться и пытаться медитировать, как мне показывал Белегорн. Но перед этим, думаю, стоит выйти из игры, чтобы слегка отдохнуть. Организму в любом случае требуется еда, вода и здоровый сон, чтобы мозги тоже расслаблялись.